Фьючерс на рабство

как ты узнаешь, на что тратишь жизнь?
долго учили, что жить надо в кайф
шествуя меж виртуальных витрин,
ты сомневаешься в медиа-снах

есть ли друзья, если твиттера нет,
есть ли любовь, не с расчётом, а так,
гниль или сталь за фасадом побед,
где лишь мишень, а где истинный враг

только не думай, не надо, зачем,
вот же — работа, карьера, успех!
качество жизни доступно не всем!
ты молодец! ты пробился наверх!

ты покупай, ничего, что в кредит,
жизнь коротка, прочь летит день за днём!
видишь, весь мир пред тобою лежит!..

сын твой заплатит. и внук. но потом.

15−03−2011.

Чужой родной Афган

В своё время увидел в военно-полевом ЖЖ англоязычное стихотворение одной барышни и решил попробовать себя в переводе.

Надо думать, поэтическая традиция у них и у нас разная, так что я взял на себя смелость несколько «русифицировать» рифмовку

I put the children to bed and the house is dark now,
Lit by a television telling me how things are still bad.
You have been asleep for hours, sleeping in our bed,
Like it is a cot, on your back, your arms at your sides,
Eyes facing upwards, the ceiling a tent sky of Kandahar.
I am in the kitchen, looking at a map hanging on the wall,
Which we hung for the children, to show them the world,
With all of the continents and the countries,
Shaped like jagged organs, a kidney, a bowel.
The world is a body, we tell them, that needs every part.
And below Russia, which is stretched out in green mint,
I can see it, Afghanistan, this country you left me for,
When you went to war, and I think about it, about how
Even though you have been home for more than a year,
Part of you is still there and how Afghanistan is an organ,
It is our organ, a heart, beating through this house,
Circulating that desert and what happened there
Into our family, foreign but always here.

Я положила спать детей, и свет погашен в доме
Лишь теленовости бубнят — мир так же плох, как был
Ты спишь часами напролёт, кровать родная, вроде,
Но руки держишь ты по швам — ты койку не забыл

Во сне твои глаза глядят на небо Кандагара,
А я на кухне и смотрю на карту во всю стену
На ней детишки видят мир, такой большой и разный
На ней все страны, города, моря и континенты

Напоминают мне они кто печень, кто трахею,
Земля, сказали детям мы — она как человек,
И каждый орган важен ей, ненужных нет на свете…
Вон, под России зеленью, я вижу, вот он, здесь…

Афганистан. Ты шёл туда, сменив семью на бой,
Я думаю сейчас о том, как ты там воевал,
И там оставил часть себя. Да, год ты здесь, со мной,
Но к нам пришёл Афганистан. И сердцем нашим стал.

Наш дом не просто слышит пульс, мы чувствуем его,
Пустыня, горы, пыль и грязь, и всё, что было там —
Всё было чуждо, но теперь с ним рядом мы живём,
Уж так случилось. Вот он, здесь: чужой родной Афган…

17−02−2011.

Бугога-стишия

Просили нас избавить от тиранов,
А получили армию баранов.

***

То чёрное, то белое, то чёрное, то белое,
А люди бегают вокруг всё больше охуелые.

***

Анус в жопе карьериста
Полированный и чистый.

***

Красивый дом, и можно взять рассрочку…
Так сколько вы дадите мне за почку?

***

Когда перед тобой стоит
Король говна и пыли,
Невольно хочется спросить:
«Вы руки с мылом — мыли?»

***

катти сарк — отличный виски
и почти что золотой —
аж выходит из пиписки
позолоченной струёй

***

в турбулентность попал самолёт
пассажиры бледны не на шутку
но никто никуда не блюёт —
катти сарк не вернуть из желудка!

2010.

Песенка мизантропа

адовы муки готовятся тем,
кто не работает мозгом совсем,
кто просирает дедлайны вовсю,
кто говорит не «вишу», а «висю»,
кто ссыт в подъездах, чужих и своих,
кто побирался под видом слепых,
кто выжигает мозги бутиратом,
кто резал головы русским солдатам,
кто продаёт стопроцентную дрянь,
кто изо дня в день — синюшная пьянь,
кто мутит воду, чтоб рыбу ловить,
кто запрещает, чтоб бабки рубить,
кто протестует за пива бутылку,
кто разбивает ногами затылки,
кто карьерист и двуличная тварь —

всех ждёт пиздец. никого, блядь, не жаль.

19−02−2010.

White swan

Будет ласковый дождь от зари до зари,
И в глубоком, бездонно синеющем небе
Вновь прочертит белёсые стрелы наш щит,
Бесконечно могучий, красивый как лебедь

Воздух мёрзлый вспоров серебристым крылом,
Он пронзает молчанье сухого эфира,
В фюзеляже храня выжигающий шторм,
Лётчик держит штурвал и судьбу всего мира

Только хватка его нежива и тверда,
И глазницы уставились в край небосвода —
А вокруг суетится пигмеев орда,
Порождение чуждого мелкого рода

Кто-то тужится дружно нажать на штурвал,
Кто-то тащит отдельно куски униформы,
Кто-то вылез повыше, а кто-то упал…
Только лётчик спокоен: он умер. Он мёртвый.

Но с земли — всё отлично! Летит самолёт,
Сила гордой державы вовек не ослабнет!
Пусть летит!.. Лишь немногие знают, что ждёт
Всех внизу, когда топливо в баках иссякнет.

26−01−2010.

Русской эмиграции в Париже

россии верные сыны
бухают из горла в париже
шампанское, и видят сны,
что бог молитвы их не слышит

а русь, чуть-чуть перегорев,
воспряла от земли до неба,
и те, кто с нею был — воскрес,
а кто был против — канул в лету

20−01−2010.

Я буду очень мерзким старикашкой

я буду очень мерзким старикашкой
и несмотря на вялый вид и рост
я буду, скушав утреннюю кашку,
устраивать подонкам холокост

я буду гадить пидарам под двери
и жечь газеты в ящиках врагов
и делать прочие весёлые затеи —
ведь возраст — отпущение грехов!

25−01−2010.

Последний шанс

Вот ты стоишь перед сырой пещерой,
Что заменила мне давно забытый дом
Сверкает сталь, сильна рука и вера,
Что ты — добро с сияющим мечом,

Тебе неведомы высокие науки,
Ты — воин, не колдун и не поэт,
В броне твои мозолистые руки,
А в голове следа сомнений нет…

Когда б ты тайны знал ночного неба,
И с ветром разговаривать умел,
Да хоть бы землю собственную ведал,
Что твой король вручил тебе в удел,

Познал бы ты всю ценность знаний древних,
И перекинул первый тонкий мост,
Ведь я тебе не враг с холмов соседних,
И мог легко поднять тебя до звёзд,

Но — жребий брошен, ты стоишь у входа,
Суров твой взор, и сталь горит огнём,
Достойный глупый сын людского рода…
Ну что ж, я выхожу.

Ведь я — дракон.

23−11−2009.

Цена свободы

Пластмасса плакала горящими слезами,
Стреляли, где-то слышалась возня,
Игрушки под охраной автоматов
В песочнице делила ребятня.

За минным полем, под колючим небом,
За полосою выжженной земли,
Небрежно пригибаясь при обстреле
России новой граждане росли

30−03−2005

Последний романтик в каждом из нас

крутит слёзы в стиральной машине лет
не забудь, скоро будет контрольный выстрел
застывает пар и не гаснет свет
фотографии мажут по сердцу бритвой

выбирать восход, позабыв про смерть
быть звездой скотобазы, глодая возраст
первый блин — забыть, старый дом — поджечь
и на ужин — холодная падаль воска

звёзды рухнут когда-нибудь в стылый асфальт
правда с ложью стоят в позе низкого старта…
бритва режет сплеча, высекая печаль
и плывут мимо тени, вращаясь, как карты.

29−09−2004