Поздняя осень. Каждый следующий рассвет холоднее предыдущего. Облетели все листья, и деревья стоят голыми и беззащитными. Воздух холоден, при сильном вдохе покалывает крылья носа. Небо затянуто серой пеленой высоких туч. На земле лежат тёмные, омертвелые остатки былой роскоши, буйство огненных красок уступило место стылому пеплу ноября. Чёрные, чуть влажные стволы деревьев образуют причудливый узор, сплетаясь в перспективе сходящихся линий. Кажется, что весь лес прозрачен насквозь. Не слышно ни звука. Если сдержать шаг и затаить дыхание, то можно услышать только собственное сердце. Земля суха, воды в ней почти нет: давно прошедший дождь растворился в разбухшей коре упавших стволов. Пахнет прелью, но запах этот прозрачен, как сам воздух.
Через перелесок и большую прогалину, на небольшом пологом холме видны тёмно-серые крестьянские дома с их неровными заборами, пристройками и пёстрыми квадратами огородов. Домов немного, всего с десяток-полтора, не больше. Похоже, что все они обитаемы: около нескольких стоят и ведут неспешную беседу тепло одетые люди. Видимо, жители этой деревеньки в основном закончили свои дела по хозяйству и теперь могут себе позволить роскошь праздного общения с соседями. На дороге меж домов разбросаны светлые точки: точки помельче — куры, точки покрупнее — стадо коз. На пригорке перед въездом неторопливо дощипывают последнюю траву несколько коров.
Низина заполнена водой. Каскад рукотворных прудов, появившийся здесь по прихоти тогдашнего хозяина усадьбы над горой ныне кажется натуральным. Английский парк, когда-то блиставший ровностью линий, теперь полностью завоёван природой. Кольцевые аллеи, обвивающие холм от старого здания усадьбы осыпались, но они всё ещё широки и по ним удобно ходить. Рассекающая гору лестница с каменными ступенями спускается к самой воде. Она не монолитна: неумолимое время съело раствор, связывавший её камни, и теперь каждый из них живёт сам по себе, сохраняя лишь общий замысел строителей. Можно сойти вниз, присесть на крайний камень, уже лежащий наполовину в воде и коснуться тёмной поверхности воды. Она холодна и чиста. Её глубина сродни старому зеркалу: издалека кажется, что оно уже ничего не может показать, кроме туманного силуэта, подходишь ближе — и проступает твоё отражение, подходишь совсем близко — и различаешь не только себя, но и мельчайший узор чёрточек, царапин и маленьких пятнышек в потемневшем от времени стекле.
Большой пруд застыл в спокойствии. Иногда оно нарушается случайным всплеском рыбы или рябью от упавшего в воду жучка, но в целом водная гладь тиха. Старый полуобвалившийся кирпичный мост угрюмо нависает над негромко журчащим ручьём. Звук разбивающейся на замшелых камнях воды появляется за несколько шагов до моста: ручей течет в глубоком овражке.
Среди бесконечного однообразия древесных стволов проглядывает светлая постройка. Церковь. Её построили давным давно. Как она уцелела в безумном грохоте революционных и военных лет?.. Впрочем, она не осталась совсем в стороне от перемен: её колокольня всё-таки, была разрушена, как свидетельствует надпись, высеченная на каменной плите при входе. Это не помпезный храм, возведённый в центре мегаполиса. Это маленькая сельская церковь с маленькими окнами, сохраняющими тепло. Свет не горит и помещение стоит в полумраке. Со сводов смотрят лики святых и, странное дело — они не давят своей скорбью. Они строго и сочувственно смотрят на вошедшего, как будто говоря: «ты пришёл в дом Бога».
Изнутри храм оказывается гораздо больше, чем снаружи. Воздух в нём холоден и чист, в нём легкий запах ладана и свечного воска. В эту церковь не надо занимать очередь: храм действует и вход в него открыт для всех, независимо от вероисповедания и внешнего вида. Для того, чтобы поговорить с Богом не нужно ничего, кроме собственного желания. Если хочется придти к Богу, этому не должно быть препятствий.
Из дома Бога каменная дорожка ведёт обратно в лес. Снова еле слышно шуршит и упруго подаётся под ногами листва. Снова в воздухе застыли прозрачные кристаллы тишины, которые разбиваются от треска случайного сучка.
Пора возвращаться в пропахший бензином и горячим электричеством улей города. Оттуда до этого волшебного места всего несколько километров. И, хотя я всегда жил в городе, оно снова и снова притянет меня. Я никогда не смогу забыть эту торжественную тишину, в которой чувствуешь себя мельчайшей частью чего-то безгранично большого, могучего и прекрасного.
Наверное, это и есть разговор с Богом.
16−09−2002
