Осенняя биполярная

заглянула тут ко мне муза-биполярочка,
заглянула, охуела, принесла подарочек)))

***

Листья жёлтой разметкой ложатся на сырость дороги,
Изменяя поспешно маршруты, привычные с тёплых деньков…
ХУЙ ТЕПЕРЬ, А НЕ СОЛНЦЕ! ЕБУЧИЕ МОКРЫЕ НОГИ!
СЛЯКОТЬ! ЁБАНЫЙ НАСМОРК! ДУБАК! ДОХУЯ МУДАКОВ!

Облака пеленой занавесят бездонно-глубокое небо,
Что манило скорее упасть в свежескошенный клеверный стог…
КТО ТАМ НЫЛ И НУДЕЛ, ЧТО УСТАЛ ОТ ЖАРЫ ЭТИМ ЛЕТОМ?!
ЩАС-ТО ЛУЧШЕ! ОГОНЬ! ОХУЕННО! ЭКСТАЗ И В НАТУРЕ ВОСТОРГ!

И.О.

Продолжаем издевательства над хуёвыми поэтами. Встречайте! На табуретку, торопливо поскальзываясь, взбирается целый и. о министра образования Новосибирской области Сергей Федорчук со своим мегастихотворением!

Родина

Мои поля желтеющей пшеницы,
Мои же колки с соком от берёз.
Я вас люблю! Не дремлющие жницы,
Котомку, собирая в сенокос.

Я вас люблю, низинные озёра!
С водою чистой как роса.
И зычный голос комбайнёра,
Летящий прямо в небеса.

Я вас люблю, стога златые,
Стоящие вдоль верстовых столбов,
Там, где шмелёчки полевые,
Сбирают взятки клеверных медов.

Я вас люблю, опушки леса,
Где, зайцы греются таясь,
И от мотоцикла как от беса,
Скакают в сторону, резвясь.

Я помню аромат грибницы,
Корзинку полную грибов,
И ту прохладу у криницы,
И запах, будто от духов.

Я помню тихий стон зырянки,
Хранящей жизнь своих птенцов,
Скрипучий свист кустов «боярки»,
Цветущие полянки «огоньков».

Я помню клёв в пору рассвета,
На берегу лежащих окуней
И небо ярко-голубого цвета,
И ржание подвязанных коней.

Я вас люблю, речные вербы,
И многочисленные тополя,
Я вас не брошу, где б я не был,
Пока несет меня земля.

Мне не забыть раскаты грома,
И свежесть летнего дождя,
И лужи длинные у дома,
И крики мокрого гуся.

Сергей Федорчук, и. о министра образования Новосибирской области.

Какой, однако, благодатный материал! Красота жи есть. Естественно, я мимо пройти не смог:

Скакают зайцы по опушке,
Мокреет гусь из летних снов
Шмелёчков вяжут в деревушке
За взятки с клеверных медов

Коням подвязка жмёт, наверно
Чего-то ржут, как не в себя…
Пусть я стихи слагаю скверно,
Зато и.о. не ты — а я!

21−12−2017

Друзья на все 100

— Здорово, Семёныч! Чо, как оно?

Мишган и Витёк, парочка довольно калдырского вида мужиков, оккупировавших лавку, стоявшую около покрытой шершавым пластиком дорожки, с интересом смотрела, как их приятель грузно ковыляет мимо. Семёныч подслеповато прищурился, опознал приятелей и, заулыбавшись во все оставшиеся немногочисленные зубы, вперевалку подошёл поздороваться. Немытые ладони сошлись в липком рукопожатии.

— Здравы и вы будьте, бояре. Давно сидите-то?

— Да не, минут пятнадцать как вышли. Сосед взялся жабьи хвосты жарить, дым, вонища — на весь этаж, нахер. Ни телек посмотреть, ни поспать. Вот и сидим, ждём, когда Улугбек магазин откроет. Вчера, сказал, пару ящиков боярышника старого, доспасенческого ещё на рынке у приезжего барыги на три старых нейрокабеля выменял, так что сегодня будем жить. Говорит, если кусков Д-пласта поровнее насобираем, поменяет один к семи по весу. На задах фабрики ящерской, говорят, его навалом.

— Ага. Улугбек нормальный, не то, что Байсар. Как его неделя, так на кривой козе не подъедешь… Так это, Семёныч — не врут люди, выходит? — с явным интересом спросил Витёк.

Семёныч с нежностью погладил свой непропорционально крупный живот, покрытый выпирающими разноразмерными буграми.

— Не, не врут. Записался я это… ну, по этой, по программе «Друзья на все 100». Жрать-то всем хочется, а там же условия такие, что по нашим временам и не у каждого начальника есть. Чип индивидуальный перешивают на другие нормы, опять же. Ну, записался и записался — сейчас-то много кто записывается, говорят, да только вызывают не всех и не сразу. Вот. А меня, значит, на прошлой неделе вызвали. Являюсь, к общем, к назначенному часу в эту, как её… интрузильню, на входе там плакаты большие голографические, и эти на охране стоят…

— Ящеры?

Семёныч поморщился и по-бабьи всплеснул руками.

— Да не, какие ящеры. Наши, гвардейцы. Мордатые такие, с шокерами наперевес.

— Да уж, хули им мордатыми не быть, — зло сплюнул сквозь зубы Мишган, — с двойной-то пайкой. Небось, жаб-то не сами ловят.

— Да тихо ты, чо орёшь, — одёрнул приятеля Витёк, — ясно, что не сами. И не хвосты едят, а самую что ни на есть мякоть промытую. И так все знают.

Семёныч укоризненно посмотрел на приятелей:

— Так ведь за порядком следить — непростое дело-то. Народ-то не весь спокойно жить хочет, то и дело кого-нибудь за разжигание на производство лет на 5, а то и 7 работать отправляют. По телевизору говорят, живут там так себе, прямо скажем. Спят в сотах, по паре квадратных метров на каждого, жрут вообще непонятно что. А щас же работать-то — это ж наказание, кругом принтеры всё печатают, знай, телек смотри, да гордись достижениями, дружбой, победами разными…

Семёныч переступил с ноги на ногу. Витёк вздохнул. Мишган откинулся на спинку лавки и демонстративно начал смотреть в красновато-коричневое небо с тонкими синевато-серыми прожилками облаков.

— Ну что, дальше-то рассказывать? — нарушил молчание Семёныч.
— Да, точняк, рассказывай, — сказал Витёк.

— Ну вот, — продолжил Семёныч, — короче, главный смысл в этой интрузильне такой, что тебе между твоих органов ихние яйца помещают. Ну, чип индивидуальный перекодируют, туда-сюда. Чтобы льготы, значит, потом были. Всё продумано, техника, чистота… Говорят, у нас между органов внутренних свободного места — завались, мать-природа-то не дура, как знала, что понадобится. Не случайность, выходит. А у яиц ихних оболочка проницаемая, и они из твоего организма, короче, всякие вещества забирают и растут. Раза в три быстрее, чем обычно, в гнёздах. А ты, значит, при этом жрёшь нормально, тебе в хату генератор воздуха ставят, нейрокабель, опять же, выдают, с приёмником, и даже принтер жрачки дают в бессрочную аренду… правда, гостей кормить нельзя, — быстро проговорил Семёныч, — как больше одного человека в комнате сечёт, так сразу не работает. Но, итить, вкусно же — прям как как в доспасённые времена. Аж на слезу пробивает.

— Да уж… — подал голос Мишган, — как в доспасённые. А помните, мужики, небо-то раньше какое было — голубое, высокое… и вода в каждом кране чистая была…

— Мишань, да ты чо сегодня, жабьих глаз тухлых объелся? — вскинулся Витёк, — давно ж известно, что если б ящеры не узнали про нашу беду, не прилетели бы и не спасли нас — пиздец нам всем был бы давно уже! Мы ж сами всю природу засрали, ледники растаяли, ну! И небо теперь такого цвета только потому, что ящеры в атмосферу специальных газов напустили, чтобы озоновый слой до конца в космос не испарился…

— Ага, и болота эти поэтому везде теперь, и жабы эти шестиногие вместо всего зверья, потому что у ящеров только на людей вакцина была, а все остальные от мутаций вымерли! — зло процедил Мишган, — знаю-знаю, втолковали уже!..

Семёныч вздохнул.

— Ну, мужики, ладно, как хотите, а я пошёл. Я лично от ящеров, и так-то зла не видел, а как в программу записался, так и вовсе хорошо стало. Жить можно. Только стоять тяжело. Так что пойду я домой, свежим воздухом подышу…

— Не, погоди, — сказал Витёк, — ты скажи, чувствуешь-то ты себя как?

— Ну, как… Ходить, конечно, тяжеловато — сразу килограмм 15 лишних-то, да они ещё и растут же. Так чешутся внутри щекотно, мне показывали, прибором когда просвечивали — там у них усики такие из оболочки прорастают… Но, говорят, как срок подойдёт — меня сразу, короче, в специальный госпиталь, ну, чтобы осложнения всякие при извлечении исключить, ну, а потом сразу минимум на пару месяцев в санаторий поселят, здоровье поправлять. Я ж это, им помогаю, а они потом мне помогут, всё по-честному. Так что, я это, считаю, хорошо устроился, — Семёныч слегка повеселел, — и вам бы, мужики, тоже о себе подумать-то. Так вот в программу запишешься — и жить можно, а? Минимум на полгода, пока их носишь, а потом — санаторий… а там, говорят, можно и на дольше остаться будет, как пойдёт. Вон, по телеку показывали же этих, первых участников программы-то — до сих пор там отвисают, потому что первым льготы пожизненные…

— Ладно, Семёныч. Иди уже в свою нору, вкусно жрать и дышать. А мы за боярышником. Тебе ж нельзя, поди? — язвительно спросил Мишган.

— Не, куда там. Я ж говорил, чип кодируют, ну или вкалывают чего, точно не знаю, так после этого вообще ничего вредного не хочется, ни курить, ни пить… Ну ладно, пойду, правда, что ли.

Семёныч развернулся и поковылял по вечно влажному пластику в сторону многоэтажки, выделявшейся среди десятка похожих домов мягким светом в окнах подъездов. Лёгкая водяная взвесь, наполнившая плотный тёплый воздух неприятной влагой, довольно скоро скрыла его раскачивающуюся влево-вправо фигуру.

Оставшаяся на скамейке парочка, не сговариваясь, одновременно поднялась и побрела по дорожке в противоположную сторону, к тёмно-бурой громаде фабрики.

— Вот ты, Вить, серьёзно говоришь, что ящеры нас спасли, да? — невесело говорил Мишган, — а вот скажи тогда — отчего после этого вакцинирования девки вообще рождаться перестали, а? Побочный эффект, думаешь?.. А нейрокабели эти? Сначала всем бесплатно ставили, очереди стояли, а теперь всё, сиди глазами смотри. Только если в программу запишешься — вернут… А принтеры жрачки этой — в них же брикеты засовывать надо, а что это за брикеты такие, откуда берутся? Чего, из жаб, думаешь? Так у них же там пока из мякоти все стекловолокна выберешь — охренеешь, проще хвостов нарубить, они хоть кожаные, прожевать можно…

Витёк ему что-то отвечал, но поднявшийся ветер сносил его слова в сторону и слышно их не было.

К урне откуда-то прибился пластиковый прямоугольник. Ветер покрутил его немного и перевернул: на грязной анимированной открытке в бесконечном цикле делали навстречу друг другу шаг и обнимались улыбающийся человек и высокий чешуйчатый рептилоид на фоне приземляющейся летающей тарелки. Переливающаяся радужная надпись гласила: «Друзья на все 100! Поможем друг другу выжить!»

Весенне-есенинское, аллергическое

белая берёза под моим окном
жёлтою пыльцою обсыпает дом

обсыпает землю, воду и асфальт,
обсыпает, сука, всё вообще подряд

всё в пыльце ебучей, только погляди!
и — апчхи! — из дому хоть не выходи

отцветай, берёза! зацветай, сирень —
нюхать куст сирени можно целый день!

03−05−2017

Московская весна

квадратные окна и круглое небо
асфальт и бетон против грязного снега
сезонных коллекций изысканный кич
горячее солнце и стылый кирпич

авитаминоз обостряет беседы
усталые клерки помято одеты
вороны ерошат под ветром хвосты
продрогший мужик покупает цветы

у шизиков приступы рвоты ментальной
у медиков много работы печальной
от каши солёной белёсая сыпь
покрыла всю обувь, проспекты, мосты

стабильность дохода не греет банкира
под маской войны кто-то требует мира
депрессия, счастье, влюблённости жар
при утреннем свете погасший фонарь

таджики в оранжево-красных жилетах
расколкою льда приближают к нам лето
весна пьёт до дна кровь убитой зимы
и новой царице поклонимся мы

17−03−2006

Мне было больно

Есть в ЖЖ одно коммунити, в которое неравнодушные граждане периодически постят хуёвые стихи (чужие, чисто поржать). Есть в них иной раз, знаете ли, очаровательная непосредственность и свежесть пережитых чувств, помноженная на отсутствие таланта всё это складно выразить.

Итак, исходный стих. Автор некто «Мишка Морозов», орфография сохранена.

Мне было больно. Больно было.
Сжигать послания твои.
Но ты сказала: пусть горят в камине,
Во имя утихающей любви.

Пускай горят они всем скопом
И буквы исчезают за строкой.
Мне было больно. Больно было
Забыть звенящий голос твой.

В вечерней тишине ушла ты тихо.
Изящно развевался в след подол.
Мне было больно. Больно было
Сдержаться, что б ни сказать тебе: «Постой!»

Я так же тихо удалился следом.
В лимонном свете фонаря.
Мне было больно. Больно было
Смотреть на пепел от затухшего огня.

Я знаю: будем мы с тобой счастливы,
Но каждый со своей теперь судьбой.
Нам было больно. Больно было
Оставить все несбывшейся мечтой.

Весьма хуёво написанные пиздострадальческие стихи, да. Ни разу не уникальное явление. Однако, я не смог остаться в стороне и нахуячил короткую пародию:

В вечерней тишине ушла ты тихо,
Изящно развевался вслед подол…
Сижу один, стихи ебашу лихо,
Пустую тару двигая под стол

И вот, прикончив порцию этила,
Мизинцем я въебался в край стола…
Мне было больно?! Да пиздец как было!
И всё блять потому, что ты ушла!

12−09−2016

Песенка разработчиков

поётся на понятный мотив
исполняется с душой, хриплыми голосами

***

ебашим от зари и до зари
мы код рабочий с капелькой дефектов
срок по задаче только не просри
романтика
больших проектов

нам мануалы некогда читать
заказчик гонит нас, как пленных по проспекту,
а код рабочий надо выдавать
романтика
больших проектов

платформу пилим с ночи до утра
конфиги, код на разных диалектах
салат из костылей и топора
романтика
больших проектов

но всё равно настанет этот день —
«релиз на проде! молодцы! успехов!»
и как бы и не зря вся поебень… эх…
романтика
больших проектов

10−02−2017

Один из нас

Я ненавижу стыд и страх,
Язык змеи, полёт во снах,
Муть глубины и предков зов,
Порочный круг, глаза волков

Удачный ход и солнца свет,
Мышиный шорох, блеск монет,
Поля пшеницы, треск костра,
Дорогу в небо, скрип ведра

Я ненавижу этот мир,
Пузырь окна, дырявый сыр,
Разбитый запах, горький взгляд,
Гудящий город, дивный сад

Я не рождён и не зачат,
Защиты нет и нет преград
Фонтан мучений, гарь и боль
Живут в коробке черепной

Я внешне выгляжу, как ты,
Среди душевной пустоты
Хрипит мой сумасшедший смех…

Я — бог. Единственный на всех.

Silent Hill artwork by Masahiro Ito

03−06−2003

Байкерская традиционная

колёса ночи мотают мили
и влажный воздух с дорожной пылью
холодным ветром стучится в душу
и рык мотора стук сердца глушит

ночь-чаровница широкой кистью
меняет чувства, меняет мысли
с цепи спускает теней кривлянья
меняет сумрак на расстоянья

рокочет сердце большого зверя
несутся тени, стучатся в двери
но стук бесплотный совсем не слышен
и тени в небо бегут по крышам

растают в тучах, во мраке ночи
студёной каплей, что камень точит
и вздрогнет сердце, почуяв холод
и с низким гулом ударит молот

и вновь так ярко пылают звёзды
и снова рядом, и снова поздно
и снова вечность, и снова бездна
всё было верно, всё было честно…

теперь неважно. теперь дорога.
потухли звёзды в своих чертогах,
колёса ночи мотают мили
вновь покрываясь дорожной пылью…

12−07−2011.

Бугога-стишия

Просили нас избавить от тиранов,
А получили армию баранов.

***

То чёрное, то белое, то чёрное, то белое,
А люди бегают вокруг всё больше охуелые.

***

Анус в жопе карьериста
Полированный и чистый.

***

Красивый дом, и можно взять рассрочку…
Так сколько вы дадите мне за почку?

***

Когда перед тобой стоит
Король говна и пыли,
Невольно хочется спросить:
«Вы руки с мылом — мыли?»

***

катти сарк — отличный виски
и почти что золотой —
аж выходит из пиписки
позолоченной струёй

***

в турбулентность попал самолёт
пассажиры бледны не на шутку
но никто никуда не блюёт —
катти сарк не вернуть из желудка!

2010.